Дети раненные в душу людмила петрановская. Людмила Петрановская отвечает на ваши вопросы — TheQuestion

На днях в интернет-магазине я решила выбрать книжки для двухлетней дочки - ну, знаете, все эти зайки-попрыгайки, стишки из двух слов, яркие картинки. В разделе «Первые книжки малыша» мне сразу стало неуютно: на красочных обложках гордо красовались заголовки в духе «Развитие памяти, моторики и сенсорики». Вот тут я окончательно поняла, что современная педагогика больна «развивайкой» в терминальной стадии. На этом фоне особенно важными мне кажутся книги, которые с этой тенденцией борются. И учат родителей не «развивать», а любить ребенка. Именно этому посвящена книга психолога и публициста Людмилы Петрановской «Тайная опора: привязанность в жизни ребенка».

Как любить и при этом запрещать?

Многие наивно полагают, что любить ребенка вообще не сложно. Что есть магический «материнский инстинкт», который мигом включается и сразу закрывает все вопросы по этой части. Однако история вида гомо сапиенс сложилась так, что инстинкты в нашей жизни играют не такую уж значительную роль, а главное - развитие памяти, моторики и сенсорики…. тьфу, главное - это социальное поведение. В том числе родительское поведение. Потому что жизнь людей устроена очень сложно. Маме-тигрице нет необходимости заставлять львенка убираться к комнате, ложиться спать в определенное время или обсуждать с львенком-подростком его проблемы с девушками. Мать маленького человека сталкивается со сложными проблемами каждый день, поэтому для нее очень важен вопрос «Как любить ребенка, если его при этом надо воспитывать?».

Цитата из книги:

«Архаично живущие племена, которые умиляют исследователей своими почти всегда довольными и спокойными младенцами, имеют очень мало что запрещать или предписывать маленьким детям. Замерзнет - придет погреться, проголодается - протянет руку, захочет спать - заснет».

Мы живем в совершенно другом мире. Мы вынуждены запрещать и не пущать. Лично для меня это всегда драма. Рецепт Петрановской - это добрый и злой полицейский в одном лице. Этот рецепт здорово помогает сгладить противоречие между любовью и воспитанием:

«Отказывать тоже можно из позиции заботы, а можно из позиции насилия. Можно запрещать, но при этом сочувствовать ребенку, сохранять с ним доброжелательный контакт: «Я понимаю, как тебе хочется еще мультик, но нам пора спать. Ты расстроился? Иди ко мне, я тебя пожалею»…».

Лично мне этот простой рецепт уже помог спокойнее общаться с дочкой.

Кроме того, я усвоила из книги очень важную мысль: стресс - это не время для воспитания. Знакомая ситуация: ребенок орет, вы орете в ответ, и сами себя ненавидите за это? Или ребенок весь в слезах - а вы ему со строгим лицом рассказываете, что так вести себя нельзя, и вообще вы сейчас дверь закроете и уйдете? Потому что ну а что еще делать - не поддаваться же на истерику? У Петрановской на этот счет рецепт такой: поддаваться не надо (не надо покупать ту машинку, если он из-за нее катается по полу в магазине), но надо сохранять спокойствие и не дать себе превратиться в шипящую фурию. Любить ребенка безусловно - это значит давать любовь, даже когда ребенок ведет себя не так, как вам хотелось бы. Истерика ребенка - это не повод для воспитания ребенка. Это повод для воспитания себя.

«Если скандал уже разгорелся, деваться некуда - надо ждать, пока стресс стихнет и хотя бы не подливать масла в огонь криком, угрозами и невыполнимыми требованиями типа «прекрати орать», «немедленно успокойся», «замолчи сейчас же». (Вы сами-то захотели бы такое услышать, когда рыдаете - от мужа, например?) Просто остаемся рядом, если дается - обнимаем, гладим, что-то говорим. Смысл слов не очень важен, он все равно не очень понимает, важнее интонация, присутствие, прикосновение. Конечно, очень важно ваше собственное состояние, если вас трясет, вы ребенка не успокоите. Поэтому прежде всего … дышим, успокаиваемся сами - иногда этого достаточно, чтобы стресс ребенка пошел на снижение».

Быть ребенку другом или руководителем?

А, может быть, вообще ничего не запрещать? Устроить семейную коммуну, где все равны? Увы, нет. Прощай, утопия. Быть родителем, который ничего не запрещает и не контролирует, - не вариант. В нашем сложном мире это равносильно тому, что оставить ребенка без защиты.

Хотя вроде бы с виду - ну что может быть прекрасней, чем «родитель-друг»! Ты зовешь маму по имени, она ничего не запрещает и со всем соглашается, - ты самый счастливый ребенок! Согласно Петрановской, все не так просто. Такой либеральный подход родился во второй половине XX века как реакция на довоенную авторитарную модель семьи, где ребенок не получал никакого тепла и понимания. Но оказалось, что дети, воспитанные «родителями-друзьями», чувствуют тревогу и незащищенность.

«Ребенку в равной мере будет страшно и плохо как с родителями инфантильными, беспомощными, так и с суровыми, не чуткими к потребностям ребенка».

В семье должна быть иерархия, и каким бы понимающим ни был родитель - он должен быть главным. Это нормально, - и главное, что родитель тоже должен понимать, что это нормально. Иначе возникают неизбежные агрессивные срывы:

«Если родитель не чувствует себя вправе запретить, если он не в доминантной ответственной роли, то он должен, для того чтобы запретить, «раскочегариться», разозлиться: это я не просто так тебе запрещаю, а потому, что ты плохой, ты виноват. «Тебе лишь бы смотреть мультфильмы бесконечно! Ты совсем от рук отбился! Как тебе не стыдно капризничать - такой большой мальчик!» - и все в таком роде. И сразу запрет перестает быть поведением защиты и заботы, он воспринимается ребенком как нападение, вызывает обиду».

То есть «родитель-друг» не способен спокойно чувствовать себя комфортно в ситуации конфликта - и конфликт неизбежно превращается в битву «друзей» в песочнице.

Детские истерики: жалеть или «не поддаваться на манипуляции»?

Многие уверены, что дети скандалят, потому что их слишком балуют вниманием. И поэтому ни в коем случае нельзя им потакать. Ничего подобного, все как раз наоборот, - считает Петрановская. Истерика - это способ хоть как-то обратить на себя внимание вечно занятого родителя.

«Если ребенок не уверен в своем взрослом, в его привязанности, он будет добиваться подтверждающей связи, стремиться сохранить и укрепить ее любой ценой».

Поэтому главная профилактика истерик - любить, обнимать, носить на руках, хвалить. В общем, делать все, чтобы ребенку не приходилось прибегать к экстремальным способам привлечения внимания. Истеричный ребенок - это ребенок недолюбленный, а вовсе не избалованный.

«Во многих традиционных культурах младенцы весь первый год жизни проводят прижавшись к матери, она держит ребенка на руках, или носит, привязав на спине. Кормит, не отрываясь от дел, спит тоже с ребенком. Если бы опасения про «избалуются, приучится» были верны, их дети должны были бы чуть не до взрослого возраста настаивать на том, чтобы их носили. Однако наблюдения говорят ровно обратное: эти малыши намного более самостоятельны и независимы к двум годам, чем их городские сверстники. Они не склонны ныть, канючить, постоянно дергать мать и «висеть» на ней, они полны радостной любознательности и вовсе не выглядят «избалованными». А дети из современных мегаполисов, которых очень боялись «приучить к рукам», или чьи мамы не могли с ними быть, ненасытно требуют внимания взрослых, капризничают, изматывают родителей своим вечным недовольством и прилипчивостью».

Ребенок борется за внимание родителей - а значит, ноет, капризничает, хулиганит и даже болеет. А все потому, что он испытывает «голод привязанности». И если его не удовлетворить, то будет становиться хуже и хуже. Привязанность - это органическая, инстинктивная потребность ребенка. Не удовлетворять ее, чтобы не избаловать, - это как голодному ребенку не давать поесть, потому что он слишком громко просит!

«По такому принципу формируется устойчивое капризное, зависимое поведение: если ребенок часто чувствует, что взрослому не до него, он не может расслабиться, он все время должен быть начеку, проверять прочность связи. Родители устают, раздражаются, окружающие их уверяют, что ребенок «слишком избалован», они начинают проявлять строгость, «не идти на поводу» - и дело становится еще хуже, ведь он пугается еще больше и борется еще отчаянней. Образуется замкнутый круг, в котором все несчастны и недовольны».

Одним словом, хотите вырастить непослушного, нервного и озлобленного ребенка? Без проблем. Просто «не балуйте» его.

«Готовность ребенка слушать определяется не нотациями и поучениями, не наказаниями и призами, а качеством привязанности».

Хвалить или быть построже?

И тут мы подходим к главной теме книжки - «привязанность в жизни ребенка». Петрановская уверена, что главная цель ваших отношений с ребенком - не «воспитание», не «обучение», а именно формирование привязанности. То есть, проще говоря, ваша цель - выстроить с ребенком доверительные отношения. И хотя, казалось бы, любить маму для ребенка естественно, но в нашем неестественном мире, как всегда, все сложно. И родители иногда умудряются своим «воспитанием» полностью растоптать привязанность в душе ребенка.

В России эта проблема, по мнению Петрановской, стоит очень остро. Наши мамы и бабушки воспитывались в атмосфере, где нельзя было разбаловать, «крик развивал легкие», а ношение на руках «ухудшало ребенку осанку». У нас вообще «территория с дефицитом позитивного внимания к детям». Сначала русские женщины просто коней на скаку останавливали, потом избы тушили, а под конец их еще и на заводы загнали для полнейшего «освобождения». Сами понимаете: с ребенком на шее ни в горящую избу, ни на завод. Так что в нашей стране «сильных и независимых» материнская любовь и нежность - это практически терра инкогнита. Этому надо учиться у специалистов.

Например, учиться «позитивному отзеркаливанию» и «контейнированию».

«Позитивное отзеркаливание» - все эти «ути-пути», «как хорошо покушал!», «молодец какой, сам попил!», «ты у меня самый лучший!». А также: «Это что такое? А, зайка… Какой красивый зааааайка!» - в ответ на хаотичное переплетение карандашных линий. Одним словом, сплошное сюсюканье и балование в понимании женщин, рожденных в СССР, - именно поэтому мы так удивляемся, попадая в страны, где детьми восхищаются все прохожие, то есть где нет дефицита позитивного внимания к детям, как в России.

Если ребенку в детстве не хватает позитивного отзеркаливания, если его только постоянно оценивают («Трояк?! И это у тебя, отличницы, позор!») - то из ребенка вырастает депрессивный и неуверенный в себе взрослый, который зависит от мнения других людей, потому что в свое время не получил от мамы подтверждение любви. Который выкладывает каждый свой шаг в Инстаграм в поисках лайков - читай, «в ожидании позитивного отзеркаливания». Чтобы кто-то, наконец, его оценил и полюбил, раз в детстве этого не сделали родители.

Так что когда у ребенка что-то не получилось, и он бежит к вам за утешением, - не надо его «воспитывать» в духе «ну вот опять, ты сам виноват, яжеговорила» - просто обнимите его, пожалейте и утешьте. Даже если он соврал - он скорее всего сделал это, чтобы понравиться маме: обнимите его, объясните свои чувства, поговорите с ним. Не бойтесь «избаловать»: так мы помогаем ребёнку справиться со стрессом - это называется «контейнирование» или возвращение в «психологическую утробу». Так мы показываем, что изучать мир и ошибаться - это нормально и нестрашно, потому что за ошибкой не следует немедленное наказание, и мама продолжает нас любить. Такое поведение формирует из родительской любви ту самую «тайную опору», которая вынесена в заголовок книги. И тяжело приходится по жизни тому, у кого такой опоры нет.

«Нам кажется, что тот, кто закален невзгодами с детства, будет лучше справляться с ними и потом. Это не так. Исследования показывают, что лучше справляются с трудностями те, у кого было счастливое детство и благополучная семья. Их психика имеет запас прочности, в стрессе она сохраняет способность быть гибкой и изобретательной, они обращаются за помощью и способны утешиться сами».

Кстати, то, что мужчины «не эмоциональны» и не понимают женщин - это, по мнению Петрановской, социальный навык. Я давно это подозревала, но вот тут, наконец-то, нашла научное объяснение. Просто их в детстве не «контейнировали»: в ответ на их горе им говорили: «Не реви как девчонка!». Их никто не утешал - и они не научились утешать. И учатся потом, только читая книжки. Впрочем, как и многие молодые матери, которых в детстве тоже не очень-то баловали сочувствием.

Понимая роль «позитивного отзеркаливания» в развитии ребенка, мы можем оценить, насколько важно психологическое, эмоциональное состояние матери в это время. Ее болезнь, усталость, конфликты с мужем, страх за будущее могут привести к тому, что ухаживать за ребенком она сможет, а позитивно отзеркаливать - нет. Поэтому самое лучшее, что могут сделать для младенца члены семьи, близкие - помочь его маме быть отдохнувшей, спокойной, счастливой и проводить в общении с ребенком больше времени. Лучше не сидеть вместо нее с ребенком, а позаботиться о ней самой: освободить от домашних дел, вкусно накормить, сделать массаж, наполнить ароматную ванну. Когда мама сама хорошо себя чувствует, она будет общаться с ребенком естественно и с удовольствием.

Добиваться результатов или пустить все на самотек?

Детский сад и школу Петрановская рассматривает как неизбежное зло. Она уверена, что не стоит переоценивать их роль в социализации или даже в обучении. Самые главные навыки общения ребенок получает, общаясь в семье. Развивашки в детском саду - тоже ничто по сравнению с маминым вниманием. В общеобразовательной школе научиться ничему невозможно, потому что там скучно и постоянный стресс (не потому ли после контрольной, а тем более после окончания школы все «знания» так быстро выветриваются из головы?) Если уж вы отдаете ребенка в общеобразовательную школу, нужно помочь ему пережить этот период, относясь с иронией и скепсисом ко всем этим двойкам и родительским собраниям. Хотя бы не скармливать отношения со своим ребенком «Молоху обязательного образования», как говорит Петрановская.

Не стоит удивляться, что ребенок плохо учится в школе, - школа просто не отвечает потребностям ребенка в обучении. Не стоит удивляться и «плохим компаниям», где подросток ищет учителей жизни, потому что «взрослые вложили в его руку камень обязательного образования вместо хлеба настоящего обучения» . К тому же, если ребенок попал под дурное влияние, то значит, это вы не имеете на него влияния - и он ищет понимания, близких отношений и принятия на стороне.

Так что же делать, чтобы все-таки вырастить ребенка умным, успешным, хорошо социализированным человеком?

Прежде всего, просто любить его. Это позволит ребенку вырасти счастливым, удовлетворенным, открытым - и, как результат, успешным в жизни.

«Эмпатия и рефлексия - важные составляющие эмоционального и социального интеллекта, а они определяют качество жизни человека намного больше, чем академическая успеваемость».

По мнению психологов, у ребенка есть органическая потребность в «своем» взрослом. Поэтому не сработает утопическая идея изымать детей из семьи и гармонично и правильно воспитывать их каком-нибудь учреждении. Вот такие мы люди - собственники. Нам надо учиться любить конкретных людей и учиться любить себя, чувствуя, что нас тоже любят и принимают. Этот опыт любви - базовый. И это именно то, что в первую очередь должен развивать в ребенке родитель. Все остальные развивашки - вторичны.

«Сегодня многие «развивающие методики» превращены в бренды с довольно агрессивной маркетинговой политикой, родителям всячески внушают, что нужно вложить в ребенка сейчас, а то будет поздно, и он окажется лишен прекрасных перспектив, его карьера будет загублена, ему останется только всю жизнь прозябать среди аутсайдеров. Чтобы такого не случилось с вашим чадом - срочно купите эту книгу, эту методику, оплатите эти занятия».

То есть понимаете, да? Никто не будет учить вас давать ребенку любовь, потому что это - бесплатно. Ваша любовь бесплатна - в том смысле, что это не даст денег производителям пластмассового «детского счастья». Но зато ваша любовь очень дорога ребенку. Это как раз тот случай, когда наглядно видно, что душевное богатство гораздо важнее материального. Лучше покупать одежду в секонд-хенде и проводить больше времени с ребенком, чем пропадать на работе, чтобы купить ему все самое крутое и «сделать малыша счастливым». Самое ценное, что вы можете дать, - это свое время, внимание и любовь.

«Ребенок беженцев, которые остались без кола и двора, побывали под обстрелами и пережили нехватку еды, живут в лагере для переселенцев, не зная, что с ними будет дальше, может быть безмятежно счастлив, если родители с ним и сами не теряют присутствия духа. И, наоборот, ребенок, живущий в дорогом богатом доме, с самыми лучшими материальными условиями, находящийся в полной безопасности, может быть совсем не благополучен, потому что у папы бизнес и любовница, и дома он почти не бывает, мама в депрессии, и уже раз пыталась выпить упаковку снотворного, а малышом занимаются постоянно меняющиеся домработницы и няньки. И именно он, а не его сверстник из семьи беженцев имеет все шансы на невроз, энурез, нейродермит и прочие последствия тяжелого длительного стресса» .

Так что никакие элитные репетиторы и дорогие секции не смогут дать ребенку того, что может дать мама.

Не «развивающие методики», а отношения с родителями дают детям лучший старт в жизни.

Более того, обилие «развивающих методик» дает хороший шанс вырастить ребенка духовно богатого, но душевно больного. То есть весьма плохо социализированного. Мне почему-то сразу вспомнились истории о юных гениях, которые, повзрослев, не становятся гениальными взрослыми - они становятся унылыми социофобами, не способными нормально общаться с людьми.

Петрановская, кстати, говорит и том, что любовь важна не только для развития эмоционального интеллекта, но и для развития рационального интеллекта. Невозможно нормально учиться, если тебя не любят. То, что брошенные дети отстают в развитии, часто списывают на плохую генетику и «матерей-алкоголичек». Но дело не в генах: этих детей просто никто не любит. Стресс блокирует у них способность обучаться. Попав в любящую семью, большинство из них быстро избавляется от «диагноза» (читай - клейма) и становятся вполне смышлеными детьми.

Для домашних детей действует тот же принцип: чем больше вы орете на ребенка за плохо сделанную математику, тем хуже он понимает математику. Потому что все его силы уходят на то, чтобы бороться со стрессом.

Если вы изо всех сил «развиваете» ребенка, не давая ему спокойно играть - его интеллект не развивается, а затормаживается. И вообще, по мнению Петрановской, «самое лучшее, что мы можем сделать для развития своих детей в нежном возрасте, - не мешать им играть».

Если уж вы непременно хотите развить в ребенке интерес к чему-то, поможет только ваш пример, которому он с радостью последует. Не стоит удивляться, что ребенок не читает, если он никогда не видел вас с книгой.

Если вы требуете от ребенка результатов, чтобы он был непременно «быстрее, выше, сильнее» - готовьтесь к тому, что он вырастет демотивированным, бессердечным и нервным, потому что ему не давали быть собой, его не принимали и его потребностями не интересовались. Несмотря на то, что «здесь и сейчас» у вас чудо-ребенок, которым можно похвастаться перед друзьями.

« Некоторые дети вообще приходят к выводу, что «заниматься» - это единственное возможное времяпрепровождение с родителями. Все остальное родителям не интересно, только объяснять, развивать, обучать. Хочешь получить маму хоть на полчаса в день - изображай интерес к занятиям. Потом мама рассказывает, что «ее ребенок всегда с удовольствием занимается, и даже сам просит». Еще бы. Маму захочешь - и не то полюбишь. В нежном возрасте ребенок обычно не способен сопротивляться, он будет стараться нравиться родителям. А заодно обучаться тому, что ты сам, твои желания, твои потребности не важны, важен результат, достижение, успех, место в конкурентной борьбе».

Как видите, быть любящей мамой не так-то просто. Действительно любящей, а не выдающей иезуитские сентенции в духе: «Я тебя мучаю, потому что ну ооочень люблю и хочу тебе только хорошего!». Вы же помните, что вы чувствовали, когда вам в детстве это говорили? В общем - не надо так.

В двух словах, рецепт Петрановской - это меньше нотаций и больше объятий. А остальное приложится.

Теги:

Например, 50 рублей в месяц - это много или мало? Чашка кофе? Для семейного бюджета - немного. Для Матрон - много.

Если каждый, кто читает Матроны, поддержит нас 50 рублями в месяц, то сделает огромный вклад в возможность развития издания и появления новых актуальных и интересных материалов о жизни женщины в современном мире, семье, воспитании детей, творческой самореализации и духовных смыслах.

Об авторе

Филолог и магистр социальной философии. Автор блогов nenadoada.ru и antilubov.ru. Журналист, пиарщик, преподаватель русского, литературы и прочей гуманитарщины. Мама дочки, жена мужа, хозяйка собакена и кошки. Само собой, немного поэт, и меня даже немного печатали. Когда-нибудь напишу роман:)

Ольга Валяева: В каждом из нас живет маленький ребенок. Это девочка или мальчик, у каждого внутреннего малыша свой возраст. Своя боль. Своя рана.

Почти каждый внутренний ребенок был ранен. Чаще всего – родителями. Как это ни грустно, но именно они причиняют нам боль. Наказаниями, бойкотами, угрозами. Именно они говорят нам:

• Если бы я не родила тебя, у меня была бы нормальная семья!
• Если бы ты была мальчиком, папа бы от нас не ушел!
• Если бы ты хорошо училась, бабушка бы не заболела!
• Руки у тебя не из того места!
• Да кому ты такая нужна!
• Лучше бы тебя не было!
• Лучше бы я сделала аборт, как собиралась!
• Я ради тебя всем пожертвовала, а ты…!

Чаще всего они говорят это в сердцах. Во время ссоры, спора, в трудной ситуации. Но нам хватает и одного раза. Одного удара словом, чтобы ходить с этой раной всю жизнь. Ведь раны на сердце очень трудно залатать. А даже если и залатаешь, то шрам будет напоминать о пережитой боли.

Раненые дети вырастают и начинают самостоятельную жизнь. Но они только выглядят взрослыми.

Если копнуть поглубже, то можно увидеть, что этому суровому дяденьке на самом деле четыре года. И мама запретила ему плакать, как девчонка. Поэтому всю свою боль он скрывает под каменным лицом.

А вот этой разодетой (или раздетой?) дамочке не больше трех. И она до сих пор слышит гневный голос мамы, которая пророчила ей, такой страшненькой, одинокие годы.

Этот супер-успешный бизнесмен работает день и ночь, чтобы доказать отцу, что он чего-то стоит.

Эта сильная и успешная стервозная мадам пытается защититься от всей той боли, которую ей причинил отчим, не подпуская к себе мужчин. ….

Наши внутренние раненые дети прячутся внутри нас. Они ждут удобного момента, чтобы подать голос. Чтобы оградить нас от того, что нас снова ранит. Чтобы помочь нам избежать боли. Чтобы сохранить мнимое равновесие вокруг.

Но от боли не спрятаться. Мы становимся родителями. И когда наши дети подходят к определенному возрасту, начинается веселье. Нас плющит и таращит без повода. Мы не можем находиться рядом. Мы ведем себя так, что потом за это стыдно. Именно в этом возрасте наши внутренние дети получили травму.

И у каждого этот возраст свой. Кому-то сложно в первый год жизни ребенка. Кому-то – в три года. Кому-то в десять….

Моя критическая точка – от года до полутора. Сейчас я прохожу этот возраст снова со своим младшим сыном. Уже проще и легче. Но все равно – еще аукается. Ведь именно в год мама отдала меня в ясли. И видимо, на тот момент для меня это было слишком. Хотя наверное, это для любого ребенка слишком. Слишком рано. Слишком больно. Слишком тяжело.

Только в те времена (как и сегодня) детская психика мало кого заботила. Нам с мамой нужно было на что-то жить. А значит, маме нужно было работать. Это был единственный вариант. И не самый плохой. По сравнению с абортом или детдомом, например.

Головой я это понимаю. И сейчас, и четыре года назад, когда впервые столкнулась со своим кризисом вместе со старшим сыном. А сердцем я только учусь это принимать.

Как исцелить своего раненого малыша?

1. Найти выгоды в своем обиженном положении и отказаться от них.

Можно очень долго холить и лелеять свои раны и шрамы. Это дает ряд преимуществ. Можно не взрослеть. Можно не устраивать свою жизнь «назло маме». Можно бесконечно что-то доказывать – и так вроде появляется цель в жизни.

И очень часто мы именно этим и занимаемся. Мы постоянно вспоминаем, как несправедливо к нам относились родители. Как нас обижали или унижали. Это бесконечная жвачка для ума, которой можно развлекаться всю жизнь.

Если бы не одно НО. Пока мы жуем свои обиды и претензии, наша жизнь проходит. Мы снова и снова дарим лучшие годы своим обидчикам. А точнее, своим мыслям о них. Мы не можем жить полной жизнью. Не можем быть собой. Не умеем строить отношения. Становимся не самыми лучшими родителями.

Для того, чтобы выздороветь, нужно захотеть перестать себя жалеть. Положение маленького обиженного ребенка очень выгодно. Можно ничего не делать в своей жизни и всю ответственность за это складывать на родителей. Ведь гораздо проще ничего не делать – а крайние уже найдены.

В чем могут быть наши выгоды?

• Жалость к себе
• Сострадание окружающих
• Отсутствие ответственности за свою жизнь
• Прожигание жизни
• Инфантилизм
• Удобная «отмазка» от всего

И когда эти выгоды найдены, от них нужно отказаться. Как бы трудно это ни было. Иначе никакого исцеления не будет.

2. Найти те уроки, которые преподнесли нам родители

На самом деле ничего случайного нет. Наша душа получает ровно тех родителей, которых заслуживает. И они преподносят нам именно те уроки, которые нам необходимы.

Бог дает нам жизнь через этих двух людей, хотим мы того или нет. Он выбирает для нас самый лучший вариант для прохождения тех уроков, которые нам положены. А уроки могут быть разные:

• Терпение
• Сострадание
• Милосердие
• Бескорыстное служение
• Ответственность за свою жизнь
• Умение прощать
• Умение отстаивать свои границы
• Способность идти своим путем и не сворачивать
• И так далее

А главных урока всего два – уметь дарить любовь и уметь принимать любовь.

Какие уроки принесли тебе твои родители? Стала ли ты сильной и закалённой? Заставило ли тебя это добиваться большего? Или может быть, благодаря им ты пошла вглубь себя? Научилась ли ты по-другому общаться с миром?

3. Принять своих родителей такими, какие они есть

Это не так просто сделать, как сказать. Но скорее всего, после того, как ты перестанешь лелеять свои болячки и увидишь, сколько всего тебе это дало, процесс пойдет легче.

Есть много различных медитаций на восстановление связи и принятие родителей. А пока можно попробовать, например, «Очищение памяти детства» Олега Гадецкого. Или любую другую записанную медитацию.

4. Перестать стоять с протянутой рукой там, где ничего не дают уже столько лет

Самый главный шаг после всего этого – изменить свое поведение. Многие делают медитации прощения для того, чтобы прийти домой к родителям и…. Дальше воображение обычно рисует радостные сцены воссоединения, покаяния, прощения, слез и торжественного объяснения во всеобщей любви.

Мы приходим с этими надеждами к маме, и снова натыкаемся на холодную стену равнодушия. Или упреки, претензии, обвинения. И снова скатываемся обратно. В обиды, в претензии, в свои болячки.

Но на самом деле здесь все честно. Если это нужно было мне, если это именно я делала медитации и хотела все изменить, то именно мне и нужно менять свое поведение. И самым главным моментом станет – перестать ждать.

Перестать ждать любви, поддержки, принятия, благодарности, гордости, похвалы, доброго слова, объятия. Мы так всю жизнь стоим с протянутой рукой у родительского дома. И ждем. Ждем. Требуем.

Но может быть, стоит потрудиться - зайти туда и посмотреть, а есть ли там то, что нам нужно? И тогда ты ясно увидишь – что ты просишь питьевой воды в пустыне. Ты требуешь еды у нищего и голодного. Скорее всего, у твоих родителей нет того, что тебе нужно.

И именно поэтому они тебе этого не дают. Не потому, что ты плохая, нелюбимая, ненужная. Просто у них нет этого. Они сами не получили этого потока. Их самих никто недолюбил в детстве.

Но все-таки они много дали тебе. Все, что могли. Иногда – только жизнь. Но ведь и это – уже ценный дар и бесценный урок.

Перестань ждать, что они изменятся. Прими, что так будет всегда. Даже если тебе это безумно больно признать.

Нам важно наладить отношения с родителями в своем сердце , а не в реальной жизни. И лучше не общаться с ними долгое время, но иметь внутренний мир. Чем ходить к ним каждые выходные и продолжать ранить друг друга.

Иногда расстояние, отсутствие общения необходимы. Для обоих. И главный критерий – уважение. В каком положении тебе проще сохранять уважение к ним? На каком расстоянии?

5. Найди источник того, что тебе нужно.

Ты столько лет тоскуешь и голодаешь…. Глупо и даже жестоко продолжать этим заниматься, ведь мир изобилен. И в нем есть то, что тебе нужно. Более того, этого очень много – и хватит на всех. Нужно восполнить свои потребности.

Чего ты больше всего хочешь от родителей? Любви? Понимания? Поддержки? Ищи это там, где этого много.

Найди женщину, которая умеет любить – и общайся с ней, как с матерью. Найди единомышленниц и получай у них поддержку и понимание. Начни молиться Богу – и попроси у него поддержки и заботы. Вот уж кто на самом деле может дать тебе безопасность и любовь.

Ведь кто сказал, что все это мы должны и можем получить только от родителей? Через родителей мы получаем свою жизнь – и это уже более чем ценно.

Миссия – быть раненым ребенком, чтобы стать хорошей матерью.

Когда-то Ирина Шевцова сказала мне: «А может быть, это твоя Миссия. Быть Раненым ребенком в своей семье. Чтобы потом стать самой лучшей матерью и положить начало великому Роду».

Мне очень отозвалось. И если раньше я вспоминала о детских обидах, о том, что я недополучила, о том, что было не так, то сейчас я смещаю фокус на то, что мне это дало. Я знаю и помню, как не надо. Я стремлюсь делать по-другому.

Когда мне было лет пять, я спросила маму: «А что было бы если бы меня не было?». Наверное, мама была не в духе, но ее ответ я запомнила на всю жизнь. «Я была бы замужем, у меня были бы дети и нормальная семья».

С этой точки началась моя ответственность за счастье мамы. Точнее, за ее несчастье. несостоявшуюся личную жизнь, неустроенность. Мозг пятилетнего ребенка работает просто. Из-за меня мама несчастна. Я – причина ее бед, ее одиночества.

Сколько времени я лелеяла эти болезненные воспоминания. О том, как меня однажды мамина подруга не забрала из сада. О том, как я ночевала у маминых подруг. О том, как вздыхали мамины подруги, говоря, что если бы не я, то мама бы точно вышла замуж. О том, как мама не любила разговоры о папе…

Мое сердце все было в больших и маленьких иголочках обид. И я не вынимала их, боясь еще большей боли. Но так при каждом соприкосновении сердца с другим сердцем, неизменно возникала боль и дистанция.

И однажды я решила начать доставать эти иглы. По одной. Понемногу. Сколько слез пролито – знают только мой муж и подушка. Прошло три года. Я достала уже очень много иголок и осколков. Но пока не все.

Теперь, покупая книгу, можно не только помочь своей семье стать крепче и научиться понимать ребенка, но и помочь другим родителям и детям стать чуточку счастливее. Часть средств с полученной прибыли (185 рублей с покупки одной книги) будет перечислена в благотворительный фонд Амвэй «В ответе за будущее» на программу «С любовью к детям». Программа направлена на профилактику вторичного сиротства, помощь приемным семьям, находящимся в сложной жизненной ситуации, а также на продвижение принципов ответственного родительства в целом.

В день презентации главный редактор «Летидора» Ксения Краснова встретилась с Людмилой Владимировной Петрановской и Анной Сошинской, многодетной и приёмной мамой, президентом благотворительного фонда Амвэй «В ответе за будущее». Мы поговорили о том, что так волнует многих родителей: о кризисах разного возраста, о поддержке приемных семей, об определении готовности ребенка к школе, о контроле за детьми в соцсетях и о многом другом.

Людмила Петрановская и Анна Сошинская

Вопрос, связанный с недавней презентацией вашей книги «Если с ребенком трудно, то…». Как можно кратко и емко ответить на вопрос: если с ребенком трудно, то… что делать маме?

Л. В. Петрановская: Прежде всего, успокоиться и подумать. Если с ребенком трудно, то чаще всего ребенку в этот момент еще труднее. Во-вторых, ответ лежит, скорее всего, в области отношений, а не в области поведения. Для того чтобы подумать об отношениях и как их улучшить, нужно сделать паузу, выдохнуть, перестать бороться. Прежде всего нужно выйти из состояния войны. Возможно, успокоиться не всегда получится, потому что родители всегда переживают за ребенка. Нужно перестать смотреть на ребенка как на противника.

Одна из распространенных трудностей, с которыми сталкивается мама, - детские протесты. Особенно в возрасте 2-3 лет. Ребенок упирается, не хочет ложиться спать, идти гулять, твердит на всё: «Не хочу, не буду». Что делать родителям?

Л. В. Петрановская: Это естественный период развития. Детские протесты говорят о том, что ребенок вполне нормально развивается. Не стоит расценивать это поведение как родительскую ошибку в воспитании. Это закономерный процесс развития: ребенок проходит сепарационный кризис.

iconmonstr-quote-5 (1)

Ребенок так себя ведет не потому, что хочет отравить нам жизнь, это его задача развития.

В какой-то момент он должен осознать, что он - отдельная личность, хочет чего-то отдельного.

Анна Сошинская: Я для себя решила однажды, что ребенок имеет право на протест, на обиду, на возмущение. А значит, я буду принимать это, а потом уже разбираться, что с этим делать. В этот момент я могу ребенку только посочувствовать, потому что ему в этот момент плохо, он недоволен, он протестует. На мой взгляд, главное - это принятие. Бороться бесполезно. Принимаешь, а потом разбираешься в причинах.

Большинство мам сталкиваются с такой проблемой: в возрасте 2–3 лет малыш превращается в ребенка-оборотня. То есть с мамой он ведет себя отвратительно, капризничает, показывает свой характер, а на людях ведет себя как примерный малыш.

Л. В. Петрановская: Когда ребенок на людях, все его силы тратятся на то, чтобы удерживать себя в рамках нормального поведения, оттормаживая огромное количество спонтанных импульсов.**

iconmonstr-quote-5 (1)

Развитие - оно не про то, чтобы делать чего-то больше, оно прежде всего про то, чего не делать.

По мере созревания психики ребенок учится оттормаживать огромное количество спонтанных импульсов, он начинает не просто размахивать ручками, а целенаправленно тянуться за игрушкой, не просто бесцельно скакать и бегать, а осваивать какой-то навык. И вот это оттормаживание требует огромного количества психических сил. Поэтому, если ребенок где-то на людях, в гостях изо всех сил старался, то в какой-то момент у него эти силы заканчиваются. И когда он остается один на один с мамой, он расслабляется, больше не хочет сдерживаться и сбрасывает это напряжение.

Ребенок по мере роста научится контролировать свои эмоции.

От трехлеток перейдем к дошкольникам. Самый главный вопрос родителей: как понять, что ребенок готов идти в школу?

Л. В. Петрановская: Начнем с того, что мы имеем в виду под словом школа. Насколько то, что происходит внутри школы, предъявляет достаточно высокие требования к оттормаживанию?

iconmonstr-quote-5 (1)

До 7 лет у ребенка не созревают участки мозга, отвечающие за так называемое волевое поведение.

Импульсивное - это полевое поведение, захотел - схватил. И такое поведение - основное до 7 лет. А волевое поведение (мало ли, что я хочу, нужно делать то, что нужно) требует созревания определенных участков в коре головного мозга, и они созревают как раз в возрасте 7 лет.

Поэтому, если в школе допустимо, к примеру, когда ты устал - полежать на ковре, а потом вскочить и пойти, когда захотел в туалет - пойти, никого не спрашивая, захотел покричать - покричал... Если заведение с такими правилами будет называться школой, то пожалуйста, ребенка можно отправить туда хоть в три года. В некоторых странах существуют школы с такими правилами.

iconmonstr-quote-5 (1)

Но если это традиционная школа, где нужно соблюдать дисциплину, внимательно сидеть в течение всего урока, то до 7 лет ребенку делать там нечего.

Анна Сошинская: На самом деле я в свое время совершила большую ошибку. Я отдала своего ребенка в школу в 6 лет. Мне хотелось, чтобы она попала к определенному учителю, это частая мотивация у родителей. Теперь я жалею, потому что поняла, что ребенок был абсолютно не готов к таким волевым усилиям быть усидчивым, воспринимать материал.

А когда вы это поняли?

Анна Сошинская: Практически сразу. В первом классе я стала это замечать. Причем, прежде чем отправить ребенка в школу, мы встретились с этой учительницей, она поговорила с ним, сказала, что ребенок готов. Но в школе ребенок оказался в такой стрессовой ситуации, что не мог написать ни одной фразы без ошибок, даже переписать и списать. Потребовалось немало времени, чтобы исправить это, причем так, чтобы его при этом не утомить. За спешкой и желанием отдать ребенка в хорошую школу к хорошему педагогу стояло то, что я сама ввела ребенка в состояние стресса. Даже несмотря на то, что ребенок уже на тот момент проявлял интеллектуальные способности.

iconmonstr-quote-5 (1)

Отношение к школе должно быть таким, что «все там будем», поэтому некуда спешить.

Конечно, дети все разные. Девочки, например, более усидчивые, организованные. Созревание у них происходит раньше.

К вопросу о мальчиках и девочках. Нужно ли соблюдать все эти гендерные шаблоны при воспитании: объяснять мальчику, что он не должен обижать девочек, должен уступать и так далее? Складывается ощущение, что к мальчикам предъявляются более строгие требования, чем к девочкам. Девочка априори слабее, и если ее обижают, то виноват всегда мальчик. Правильно ли это?

Л. В. Петрановская: Тенденция, что девочкам запрещено быть сильными, а мальчикам запрещено быть чувствительными, сложилась уже давно. Поэтому у них разные зоны запретов. Мальчику запрещено быть слабым и чувствительным. А девочке запрещено проявлять себя, быть яркой, сильной, независимой. Это сложившиеся стереотипы.

Анна Сошинская: Здесь роль играют и семейные традиции, как устроено распределение ролей в семье. Если папа моет посуду и это в семье считается нормой, то, соответственно, ребенок это перенимает.

Л. В. Петрановская: Если говорить о гендерном воспитании, то тут вопрос в том, про что оно. Про поддержку сильных сторон или оно про запреты? Вы можете говорить девочке, что она красивая, чувствительная, тонкая, эмоциональная в позитивном ключе, объяснять, что это ее сильные стороны, то, чем наградила ее природа. Есть и обратная сторона: говорить ей, что раз она девочка, то не должна залезать на дерево, бегать, громко говорить и тому подобное.

iconmonstr-quote-5 (1)

Возникает вопрос: почему? Ведь можно залезать на дерево и быть при этом красивой, чувствительной и эмоциональной.

То же самое и про мальчиков: можно внушать ему, что он сильный, смелый, не имеет права проявлять слабость, но при этом он может поплакать, если больно.

Я не сторонник того, чтобы сводить воспитание девочек и мальчиков к одному знаменателю. Разница между людьми больше, чем разница гендерная. Разница между двумя индивидуумами может быть ярче, чем их гендерная разница.

iconmonstr-quote-5 (1)

Важно, чтобы ребенок видел свою индивидуальность, а не принадлежность к полу.

Анна Сошинская: Для меня как для матери очень важно, чтобы мои дочери получили образование и крепко стояли на ногах, потому что как это ни странно, но за семью отвечает женщина. Зачастую, в условиях парадигмы нашего общества, многое лежит на женских плечах. Очень здорово, когда рядом хороший супруг, партнер по жизни. Но не всегда так бывает, поэтому нужно рассчитывать на свои силы.

iconmonstr-quote-5 (1)

Я уделяю больше внимания развитию дочек, так как им, на мой взгляд, по жизни приходится намного труднее.

Им нужно больше навыков, больше времени, внимания, потому что впереди их ждет сложная жизнь. Возможно, я не права, но мне кажется, что стереотип «а зачем, выйдет замуж - и все будет у нее хорошо» не всегда себя оправдывает. Я не сторонница этой теории.

Подростки. О наболевшем. «Группы смерти» постоянно обсуждают в Интернете. Нужно ли родителям контролировать детей в Интернете: следить за их соцсетями, подглядывать в телефон, следить, с кем они общаются. Или все-таки это нарушение границ личного пространства?

Л. В. Петрановская: Честно признаться, у меня самой нет ответа на этот вопрос. С одной стороны, такой мелочный контроль противоречит задаче обретения ребенком субъектности, самостоятельности и независимости. С другой стороны, мы не готовы к тем формам воздействия, которые сейчас есть, мы не знаем, что с этим делать.

iconmonstr-quote-5 (1)

Многие до сих пор не понимают, как через Интернет можно довести до самоубийства.

Вряд ли мы найдем человека, который определенно ответит на этот вопрос. Родители стараются, пробуют, ошибаются. Это очень сложный и тонкий момент. Важно наладить доверие в отношениях с ребенком.

Анна Сошинская: Я никогда не контролировала своих детей. У меня всегда была внутренняя убежденность, что у меня с детьми есть дружеский контакт. Я всегда им повторяю одну и ту же фразу: что нет ничего такого, за что можно было бы сказать «Мама меня убьет». Такого не может быть, я всегда все приму, потому что я их люблю. Что бы ни произошло, всегда можно прийти ко мне. И у меня были случаи, когда приходили с очень непростыми вопросами, главное, чтобы у детей не было страха и они ощущали дружескую поддержку со стороны родителей. Если удается выстроить такие дружеские отношения, то у родителей будет полная уверенность, что их ребенок не занимается наркоманией, алкоголизмом. Я могу ошибаться, но это мой опыт воспитания троих детей. Они уже взрослые и состоявшиеся, моя теория доверия и понимания сработала.

То есть главное - изначально построить отношения на доверии?

Анна Сошинская: Абсолютно! Ребенок должен понимать, что есть близкий человек, к которому можно прийти и рассказать все, что он всегда выслушает, поддержит, сделает все возможное, чтобы найти выход в той или иной ситуации.

Я, к примеру, не представляю себе, как я залезаю в социальные сети своих детей, даже в аккаунт девятилетнего ребенка.

iconmonstr-quote-5 (1)

Я принципиально не завожу страничку в «ВКонтакте», потому что не хочу волноваться.

Я решила сама для себя, что у моих детей есть своя зона, о которой мне не надо знать. И я должна знать только то, с чем они готовы ко мне прийти. Если я вижу, что мои дети во всем, что не касается соцсетей, абсолютно адекватны, то зачем мне этот лишний контроль и переживания.

Л. В. Петрановская: Соглашусь с этим. Но, с другой стороны, все не так радужно, потому что у подростков все-таки есть некая потребность к участию в опасных действиях. И речь не только про то, что они выпили в компании или станцевали на столе.

iconmonstr-quote-5 (1)

У них есть потребность в инициации на уровне коллективного бессознательного, потребность испытать себя, они чувствуют потребность разговора с по-настоящему серьезными опасностями, даже со смертью.

Так было всегда. Так жило человечество сотни тысяч лет, когда переход от детства ко взрослой жизни был связан с инициацией, с испытанием, с чем-то тяжелым, болезненным и опасным. Это служило показателем того, что ты можешь выжить, преодолеть страх, боль, усталость.

Наше общество не готово к тому, чтобы дать детям возможность рисковать. Была б наша воля, мы бы засунули их в вакуум или ватой замотали, чтобы ничего с ними не случилось. А потребность к приключениям у них внутри.

iconmonstr-quote-5 (1)

И тут происходит следующее: чем больше мы их контролируем, тем больше они прячутся и скрывают что-то.

В итоге они могут натворить дел, которые порой заканчиваются трагически. Такие ситуации бывают и у тех детей, у которых хорошие отношения с родителями, они друг другу доверяли - и вдруг ребенок натворил черт знает что. И хорошо, если жив остался.

Это все не так просто. Когда после случаев с суицидом начинают говорить, что родители виноваты, они не занимались своими детьми, то это не совсем так. Дети в этом возрасте очень внушаемы, уязвимы, депрессивны, тревожны. И простым контролем эту проблему не решить. Нужно смотреть за состоянием ребенка, больше разговаривать с ним, если его что-то тревожит. Подростки - это сложно. И тут нет простых рецептов.

Импритинг животных – простая и потому очень негибкая программа привязанности. Например, австрийский исследователь Конрад Лоренц описывал случай, когда вылупившиеся из яиц гусята увидели в первые минуты своей жизни не маму-гусыню, а его ботинки. После этого они считали мамой ботинки и ходили за ними повсюду. Человеческий инстинкт устроен намного сложнее, иначе с момента появления родильных домов все дети считали бы родителями только врачей в белых халатах, а своих родителей игнорировали. К счастью, это не так, и дети, по тем или иным причинам, не получившие опыт послеродового импринтинга, все равно потом любят тех взрослых, которые о них заботятся.

Не менее важен в первые часы после рождения тактильный контакт младенца с матерью, причем не только для него, но и для нее. Ведь тело и психика матери тоже заточены природой на то, чтобы заботиться о ребенке. Ее грудь наполняется молоком, и если не приложить к ней ребенка, набухает и болит. Ее растянутая и кровоточащая после родов матка сокращается и быстрее заживает в ответ на сосание младенца. Матери нужно слышать дыхание ребенка, чувствовать его кожей, нюхать, целовать, это доставляет удовольствие и приносит успокоение. Если ребенка отделяют от матери, ей неспокойно, она не находит себе места, ее мучают тревожные фантазии о том, что с ним что-то случится, что его украдут, подменят, что он заболеет, умрет. Она хочет быть с ним, все ее мысли и чувства – о ребенке, она достаточно легко просыпается на его зов, даже если утомлена родами.

Есть даже гипотеза 1
Это лишь одна из возможных причин. Послеродовая депрессия иногда развивается и у женщин, которые имели контакт с ребенком после родов, и ее чаще всего не бывает, даже если контакта не было. Подробнее о послеродовой депрессии, ее возможных последствиях и о том, как помочь матери и малышу, пойдет речь в книге «Дети, раненные в душу».

, что такое тяжелое расстройство психики, как послеродовая депрессия, связано с практикой отделения новорожденного от матери после родов «ради отдыха» женщины или для медицинской помощи ребенку. Если мать лишена возможности держать ребенка у груди, смотреть на него, вдыхать его запах, глубинные, инстинктивные слои ее психики трактуют это как гибель малыша. Ты родила, но его нет – значит, ребенок умер. Ведь никакие «отдельные палаты для новорожденных» в древнюю программу не вписаны. И начинается переживание потери ребенка, горевание, тоже очень глубокая древняя программа, которая есть у многих млекопитающих, например, мы можем наблюдать ее у кошек и собак, потерявших потомство. Сначала мать страдает от мучительной тревоги, мечется, не находит себе места. Потом погружается в депрессию и отчаяние, прерывающееся вспышками гнева.

Однако ребенок-то жив, они возвращаются домой, за ним надо ухаживать, окружающие ждут от женщины счастливого и заботливого материнства.

Но для глубинных слоев ее психики ребенок – умер. Его нет. А это какой-то другой, чужой, наверное. И почему она должна о нем заботиться? Ребенок не радует, он не нравится, не вызывает умиления, его беспомощность и требовательность раздражают вплоть до ярости. Семья и окружающие обычно не понимают, что происходит, да и сама женщина не решается признаться, что не любит ребенка, которого ждала и хотела. В самых тяжелых случаях страдания бывают столь невыносимы, или страх перед собственной яростью к ребенку так пугает, что мать может даже совершить попытку самоубийства.

Если материнский инстинкт в порядке, мама готова и хочет принадлежать ребенку, стать для него своим взрослым, взять на себя ответственность за новую жизнь. Это странное чувство – она не принадлежит себе, она несвободна, привязана всеми чувствами к этому пищащему комочку – и она счастлива. Если ребенок первый, это новое состояние может быть ошеломляющим.

Я хорошо помню тот день, когда родился мой сын. Это был еще старый советский роддом, детей уносили куда-то и не приносили потом целые сутки («у вас отрицательный резус, ребенку вредно»). Я увидела его после рождения всего на пять минут. Он был маленький, сердитый, и какой-то весь бедненький.

Позже, среди ночи, я вынырнула из неглубоко сна, и тут случилось это. Центр мира вышел из меня, откуда-то из района солнечного сплетения и медленно поплыл из палаты, по больничному коридору – туда, где, предположительно, лежали дети. Где был мой. Это странное такое чувство, когда центр мира, точка отсчета системы координат от тебя уплывает. Ни хорошо, ни плохо, а просто неизбежно, и ты понимаешь, что больше никогда не будет, как прежде.

Итак, с первых же минут жизни ребенка между ним и матерью начинают стремительно завязываться нити будущих отношений. Каждое кормление, каждый взгляд, каждое касание, каждый вдох неповторимого запаха – это тонкая, но прочная нить, соединяющая их навсегда, врастающая в их души. Нитей становится все больше, они сплетаются, накладываются друг на друга и вот уже мать и ребенок соединены новой, не материальной, а психологической пуповиной, по которой теперь будут идти от матери к ребенку защита и забота, а от него к ней – доверие и безоглядная любовь. Вот это и есть привязанность – психологическая пуповина, глубокая эмоциональная связь между родителем и ребенком .

Как-то на детской площадке наблюдала сцену: малыш лет двух с половиной начал испуганно оглядываться – маму потерял из виду, отошла куда-то, уже и палец в рот пошел, и губы задрожали, сейчас заревет. И тут девочка чуть постарше обернулась к стоящим вокруг взрослым и требовательно так спросила, даже ногой притопнув: «Где от этого мальчика мама?!»

Так дети видят устройство мира. Каждому ребенку полагается его собственная мама, вместе они – одно целое, комплект.

Но мы все о маме. А как же папа? И другие члены семьи? Примерно так же. Их с ребенком взаимозависимость меньше обусловлена физиологически, но принцип тот же: каждый акт защиты и заботы со стороны взрослого завязывает ниточку, каждый раз, когда ребенок просит помощи и получает ее, каждый раз, когда ему отвечают взглядом на взгляд, улыбкой на улыбку, объятием на протянутые ручки – завязывается нить. И с папой, и с бабушкой-дедушкой, и с сестрами-братьями. И с приемными родителями, если так случилось, что ребенок остался без матери.

Формирование привязанности не только к матери, но и к другим заботящимся взрослым – это стратегия природы, обеспечивающая выживание младенца. Мы рожаем редко и тяжело, вынашиваем обычно по одному плоду. Цена ребенка для нашего вида очень высока, поэтому на заботу ориентированы не только женщины фертильного возраста, но и мужчины, и чуть подросшие дети, и старики. На них тоже неотразимо действуют и крик, и улыбка, и внешний вид младенца, и они также прочно привязываются к малышу, обеспечивая ему защиту и заботу всей семьи.

Стадия донашивания – шлюз между мирами

В большинстве культур, в самых разных странах мира, новорожденный пока не считается полностью пришедшим в мир. Часто ему не дают имени в первые месяц-два, не показывают посторонним, не выносят из дома.

В некоторых традициях даже запрещено говорить о том, что родился ребенок, и все делают вид, что ничего такого не произошло, поздравлять родителей начинают только после сорокового, а то и сотого дня. Чтобы злые духи не прознали и не причинили вреда.

Основания для опасений у наших предков, конечно, были, детская смертность всегда была высокой. Злые духи и опасные инфекции не дремали. Но к суевериям и страхам все не сводится. Новорожденные действительно выглядят как бы «не от мира сего». Они кажутся глубоко погруженными в себя, или витающими в каких-то дальних сферах, большую часть дня спят, окружающим не интересуются, понять их тоже непросто: плачет – чего хочет, что не так? Если честно, новорожденный больше похож на что-то не вполне одушевленное под названием «плод», а не на ребенка. Он еще не вполне здесь, он еще не пришел в наш мир по-настоящему.

Помните, в детстве, а иногда и взрослые такое переживают, пробуждение в каком-то новом месте, в поезде, в гостях, в новом доме? Вы слышите голос: «Вставай, пора», и вроде ты уже проснулся, но еще не совсем, ты еще больше там, чем здесь, еще длится сон и не сразу понимаешь, что это вокруг, где ты и кто ты, тело не сразу слушается, и нужно какое-то время полежать, побыть между мирами, чтобы «прийти в себя». Хорошо, если будят неспешно и ласково, если мама погладит сначала, на ручках подержит. Если оладушками пахнет. Если солнце из-за занавески светит. Тогда можно постепенно впускать в себя мир, свет, звуки, запах. Тихонько перейти по мостику из любви и заботы оттуда – сюда, чуть-чуть поваляться, пощуриться и войти в день и мир спокойным и полностью присутствующим.

А если из сна выдергивают резко, и приходится сразу вскакивать и действовать? Потому что «нечего разлеживаться», или «проспали, опоздали», или случилось что-то? И мир вокруг темный, холодный, ничего радостного не сулящий. У взрослых это случается часто в жизни, у некоторых каждый день. После такого пробуждения еще долго остаются проблемы с координацией, вниманием, словно какая-то часть сознания не вернулась, где-то застряла, и нам бывает нужен допинг в виде кофе или холодного умывания, чтобы полностью очнуться. Каждое подобное пробуждение – стресс для организма. Если это происходит изредка – ничего, переживем, если постоянно – стресс отразится на здоровье. Все программы тонкой настройки и переналадки работы внутренних органов, которые действовали во сне, в условиях отключения от внешнего мира, не будут корректно завершены, они будут грубо, принудительно прерваны. Такое даже обычному компьютеру неполезно, что уж говорить о человеческом организме.

Состояние новорожденного очень похоже на зависание между мирами при пробуждении, только он полностью просыпается к жизни дольше, примерно два-три месяца. Иногда этот период называют четвертым триместром беременности, настолько ребенок еще не выглядит полностью присутствующим здесь. Задача взрослых – обеспечить ему плавный и полный переход, без стресса и мучительного состояния «подняли, а разбудить забыли».

Ребенок словно медлит на пороге, и его нужно пригласить в жизнь, встретить запахами еды, теплом, лаской, заботой и покоем. Его пока не нужно ни развивать, ни воспитывать, ни «приучать» к чему бы то ни было. Его нужно просто донянчить, доносить. В буквальном смысле слова. Поэтому беременность – вынашивание – сменяется донашиванием, а роль пуповины постепенно начинает брать на себя психологическая пуповина – привязанность. В этот период ребенок почти не изменил своего положения по сравнению с беременностью, он все там же, тесно слит с матерью, только переместился по внешнюю стенку живота. И там ему надо побыть еще какое-то время.

Сегодня баталии на тему «не приучать к рукам» уже воспринимаются как анахронизм. А вот нашим родителям (и нам вместе с ними) досталось по полной программе. Не знаю, описаны ли в художественной литературе страдания молодой матери, которая стоит за дверью детской и слушает разрывающий сердце крик своего ребенка, но не подходит и не берет его из кроватки, потому что «нельзя приучать к рукам», потому что «он маленький манипулятор», потому что «потом на голову сядет». Молодая женщина готова биться головой об эту дверь, вся ее инстинктивная природа требует немедленно схватить детеныша, прижать к себе, укачать, утешить, все внутри нее кричит, что ребенок не должен так плакать, это неправильно, ненормально, это не может быть хорошо, но в книжке написано, что «крик развивает легкие», строгий участковый педиатр рассказал, что от ношения на руках «у него искривится спина», ее собственная мама, когда-то вынужденная отдать дочь в ясли через две недели после рождения и вернуться на работу, твердит: «не балуй, потом сама пожалеешь», а муж, хотя и сам нервничает, старается приводить аргументы: «ты же его покормила и переодела, он здоров, с ним все хорошо, покричит и успокоится, не переживай». Целые поколения матерей прошли через это.

Тут, пожалуй, подошел бы жанр трагедии. В ней обычно действуют и страдают хорошие люди, которые мучают и даже убивают друг друга не потому, что злодеи, а потому, что оказались втянуты в колесо Рока. В роли Рока – сложный сплав научных ошибок, трагической истории поколений, экономических процессов, призвавших женщин на производство, модных советов гуру от воспитания, ставших маркетинговыми брендами, и еще много каких могучих сил, которые сейчас прокатываются по этой женщине – и по ее младенцу.

Им потом расхлебывать последствия.

Чувство вины и несостоятельности, которое прочно укоренится в ее душе и обернется или гиперопекой и тревожностью, или защитной привычкой отстраняться от боли ребенка: «сам разберись, не маленький», «не драматизируй, это пустяки».

Отчаяние, которое накроет его, когда он так и не докричится и заснет в изнеможении. Раз накроет, два, десять, а потом это отчаяние обживется внутри, да и останется с ним навсегда, накрывая в моменты жизненных трудностей невесть откуда взявшимся иррациональным убеждением, что «все бесполезно, никто не поможет, я обречен».

Нашим предкам довольно странной показалась бы идея положить ребенка одного в нечто вроде деревянной клетки и уйти. Как можно оставить такого беспомощного детеныша в одиночестве? Да, мы живем не в пещере и даже не в избе, младенца из прекрасной детской, в которой все подобрано по стилю и цвету, не утащит в лес дикий зверь и не загрызут крысы. Но он-то этого не знает! Его инстинкт, за миллионы лет выращенный эволюцией ради его безопасности, говорит одно: либо ты рядом со своим взрослым, либо пиши пропало. Инстинкт матери, который теми же миллионами лет подогнан к инстинкту ребенка, как две сложнейшие детали одного механизма, твердит то же самое: не оставляй его, не позволяй ему долго кричать, это опасно для него и для тебя. Саблезубый тигр придет на крик и скушает вас обоих. Крик ребенка вызывает у взрослого непереносимый стресс, и вот этот-то стресс, цель которого – заставить действовать, срочно что-то предпринять, чтобы крик прекратился, – наша культура заставляет оттормаживать, гасить в себе усилием воли.

Ужасно грустно это все, ужасно всех жаль. И хорошо, что эти выморочные представления о том, что ребенка можно «избаловать», «испортить», просто давая ему необходимое, сегодня уходят в прошлое. Хочется надеяться, что даже в годы самых строгих запретов в большинстве случаев природа брала свое, и молодые мамы потихоньку их нарушали, и прижимали к себе детей, и кормили «не по часам», и целовали, несмотря на «риск занести инфекцию».

Когда появился на свет мой сын, мало кто слышал о слингах, а верхом прогрессивности в доступной литературе по воспитанию детей была знаменитая книга Бенджамина Спока, где среди прочего, часто вполне разумного, было вот это самое «покричит и привыкнет». Так вышло, что через три недели после родов я осталась с ребенком дома одна: у мамы кончился отпуск и она уехала, а муж угодил в больницу. Была самая середина зимы, темно и холодно.

Но, как ни странно, я вспоминаю это время как прекрасное. Мне не хотелось спускать ребенка с рук – и я не спускала. Просто держала все время и все. Мы спали вместе, ели вместе, читали, ходили за хлебом, замачивали пеленки и варили суп. Иногда посещали мысли: может, не стоит с ребенком у плиты-то стоять, мало ли. Но я просто не могла его положить. Его место было возле меня, так, чтобы нюхать, целовать, трогать, что-то говорить ему – столько, сколько хочется, то есть почти постоянно. Это было так естественно.

А может быть, в те неласковые годы «режима» и «неприучения к рукам» на помощь молодым матерям приходили их собственные бабушки, чьи представления о выращивании детей счастливо сложились в доиндустриальную эпоху. Эти бабушки – а иногда и дедушки – брали несчастного орущего младенца на руки, прижимали к себе покрепче, и начинали расхаживать с ним по комнате, потряхивая, покачивая, затягивали бесконечные «аа-аа-аа-а» или «шшш», и маленький страдалец наконец успокаивался и затихал.

Когда дочери исполнился месяц, к нам прилетела – за три тысячи километров – моя бабушка, посмотреть на правнучку. И однажды днем ребенок что-то очень раскричался, кормили-качали – ну, ничего не помогает. И вот тут на сцену вышел настоящий мастер.

Бабушка детку взяла покрепче и начала укачивать, вверх-вниз, энергично, и песню петь, ту самую, которую я с детства помню, ее собственного сочинения, а может, еще ее мамы: «Ты моя роднулечка, ты моя курулечка, а бай-бай, а бай-бай, мою деточку качай» – и так много раз с вариациями. Каждый звук, каждую интонацию помню и сейчас.

Мы к тому времени уже, конечно, устали от ночных пробуждений и всей обычной круговерти с новорожденным, спать хотелось постоянно. И вот дочь начала затихать – дай, думаю, и я пока прилягу, хоть немного подремать.

А бабушка все поет.

Через пять минут пришел муж, тоже рядом лег и мгновенно уснул.

Потом появился сын, ему было почти десять, и вообще-то он днем никогда не спал. Но тут он решительно залез между нами – и затих. Сопротивляться невозможно было этому «а бай-бай, а бай-бай…» Все спали до вечера, выспались до глубины души.

Это одно из самых счастливых воспоминаний в моей жизни, как мы спим все, вповалку, а над нами бабушкин голос, которому так сладко отдаваться во власть, доверяться полностью и каждой клеточкой чувствовать покой и защищенность. Древняя магия донашивания.

Смысл донашивания прост и понятен, если только вспомнить, что ребенок еще не вполне родился: нужно дать ему снова побыть в условиях, похожих на привычные, на его жизнь в матке, ведь другой он пока не знает. Тесно, со всех сторон, охватить мягким и теплым (руками, пеленками), качать, как покачивается живот женщины при любом движении, отгородить от мира коконом монотонных, но довольно громких звуков, как это было в животе у мамы, когда прямо над ухом стучало сердце, бурлил кишечник, шумела кровь в артериях. Дать немного побыть еще там, в полубытии, доспать, дозреть в тепле и покое. Не выдергивать в одиночество раньше времени, это не прибавит ребенку «самостоятельности», а родителям покоя.

Через насыщение к независимости

Во многих традиционных культурах младенцы весь первый год жизни проводят прижавшись к матери, она держит ребенка на руках, или носит, привязав на спине. Кормит, не отрываясь от дел, спит тоже с ребенком. Если бы опасения про «избалуются, приучится» были верны, их дети должны были бы чуть не до взрослого возраста настаивать на том, чтобы их носили. Однако наблюдения говорят ровно обратное: эти малыши намного более самостоятельны и независимы к двум годам, чем их городские сверстники. Они не склонны ныть, канючить, постоянно дергать мать и «висеть» на ней, они полны радостной любознательности и вовсе не выглядят «избалованными». А дети из современных мегаполисов, которых очень боялись «приучить к рукам», или чьи мамы не могли с ними быть, ненасытно требуют внимания взрослых, капризничают, изматывают родителей своим вечным недовольством и прилипчивостью.

Потому что все устроено совсем не так, как казалось строгим педиатрам, уверявшим: приучите – будет всегда требовать. А ровно наоборот.

Развитие ребенка похоже на путь по сложному извилистому лабиринту, как в компьютерной игре-квесте. На пути много развилок, в моменты развилок нужно получить ответ на вопрос. От ответа – не полностью, но существенно – зависит выбор пути.

Период новорожденности – первая развилка, когда ребенок словно решает: укореняться в мире или не стоит? Ждут тут его или нет? Есть вообще шансы-то выжить, или и стараться нечего? Он задает вопрос – криком. Он вопит, и перевести это можно примерно как «Есть тут на кого рассчитывать, а? Я тут нужен кому или некстати? Тут у вас как все устроено: можно спокойно жить и развиваться, или все время бороться за жизнь придется? Дайте знать скорее!»

Самый лучший ответ: «Привет, малыш, мы тут тебя очень ждали, можешь на нас положиться, расти спокойно, мы уж тебя не подведем. Все, что тебе нужно, у нас есть – расти, живи, радуйся!» Конечно, ребенку нужны не слова, а поступки и действия: постоянное присутствие матери, теплые объятия, молока сколько хочешь и когда угодно, внимание к его потребностям, которые сам он пока не может ни назвать, ни даже осознать. Тогда ребенок растет спокойно, и как только какая-то потребность насыщается, перестает быть актуальной, он с ней просто расстается. Настанет время – слезет с рук, и не удержишь. Вырастет большой – затребует отдельную комнату и будет в ней счастлив. Если мы наелись, мы не будем выходить из – за стола с куском в руке. Если мы выспались, мы не будем весь день искать возможность прилечь. Когда потребность полностью, глубоко удовлетворена, за нее нет необходимости держаться. Удовлетворенная потребность освобождает.

И наоборот: если в какой-то значимой потребности нас ограничивают, она становится все сильнее. После строгой диеты мы готовы съесть все содержимое холодильника. Человек, который в молодости очень нуждался, может потом быть зависим от денег и дорогих вещей. Если нас сильно испугало какое-то происшествие, мы можем долгое время быть излишне осторожны и склонны к перестраховке. Так же ребенок, если на свой вопрос: «Эй, я тут нужен, меня ждут?» он получает – действиями взрослых – неуверенный ответ; если к нему то подходят, то нет, если его кормят не когда он голоден, а «по расписанию», если его оставляют одного, когда он к этому совершенно не готов, он вспоминает про правило № 2: борись, раздобудь себе внимание и заботу взрослых любой ценой! И вот тогда уже в ход идут цепляния, плач по каждому поводу и без, нытье, капризы, беспомощность, а то и болезни. Потребность не удовлетворена, ребенок напуган пережитым «голодом привязанности». После этого, даже получая внимание родителей, он уже не может насытиться, поверить, что ему всего хватит, он перестраховывается, просит слишком много, поскольку уже знает: сколько надо – не дадут, чтобы получить самое необходимое, надо просить больше. Как в книжке про Чебурашку и Крокодила Гену: чтобы дали машину кирпичей, надо просить две машины кирпичей.

К термину «недолюбленные дети» прибегают сегодня многие психологи. Что же он означает, к каким детям его можно отнести? А главное, что делать, чтобы собственный ребенок не считал себя недолюбленным? На эти вопросы отвечает православный психолог Людмила Федоровна Ермакова .

БЕЗЗАЩИТНЫЕ ЦЫПЛЯТА

Недолюбленными обычно считают себя дети, которые недополучили родительской любви, материнской ласки, домашнего тепла, а также те, которые воспитывались по большей части вне семьи. Совсем не обязательно это дети из неблагополучных семей, из домов-интернатов или детских домов. Как это ни печально, но и в полных семьях, обеспеченных в материальном плане, дети очень часто остаются недолюбленными. Почему? Потому что сегодня, к сожалению, родители часто думают, что к детям заключается в том, чтобы заработать как можно больше денег, накормить-напоить ребенка, найти ему хорошую няню или престижный детский садик — то есть обеспечить его базовые потребности.

К детям относятся, как к инкубаторским цыплятам

Таким образом, получается, что к детям относятся, как к инкубаторским цыплятам, которые очень сильно отличаются от тех, что растут в деревне под курицей. Выглядят инкубаторские птенцы иногда «товарнее» деревенских. Но главное отличие инкубаторских цыплят состоит в том, что у них не сформированы необходимые для жизни поведенческие навыки, которые характерны для взрослой птицы. Поэтому, если «воспитанников» инкубатора выпустить на волю, они не сумеют защититься или убежать от хищников, они не умеют клевать траву, искать подножный корм. Да и продолжить свой род не смогут — потому что, хоть яйца такие курочки и несут, но у них утрачен инстинкт насиживания.

Примерно то же самое происходит у людей. Если человек провел свое детство в яслях и детском саду и не получил правильного семейного воспитания, то в сложных жизненных ситуациях — при выборе супруга, в любой стрессовой или конфликтной ситуации, при воспитании собственных детей — он будет беспомощным.

СЕМЬЯ ТРАНСЛИРУЕТ ОПЫТ

«Как же так?» — возмутятся многие. Ведь принято считать, что для социализации ребенка ему как раз и необходимо посещать дошкольное учреждение…

Но тогда, следуя этой логике, самыми гармоничными и социально успешными должны быть дети из детских домов. Ведь они постоянно существуют в коллективе.

Оказывается, это не так. Как только повзрослевшие ребята выходят из детского дома в самостоятельную жизнь, выясняется, что они к ней совершенно не приспособлены — ни в бытовом, ни в психологическом смысле, ни в плане самореализации. Такие дети не умеют самых простых вещей — даже сварить макароны и заварить чай. Жилье, которым такие дети обладают, быстро уходит в чьи-то неизвестные руки, а сами эти дети по статистике становятся в 85-90% случаев обитателями колоний и тюрем. Т.е. адаптация таких детей к жизни чрезвычайно сложна.

Живя в семье, ребенок растет, перенимая опыт старших

Живя в семье, ребенок растет, перенимая опыт старших. Он умеет худо-бедно решать бытовые проблемы. Но, главное, семейная жизнь учит его обходить трудности, барьеры, которые взрослый человек встречает на каждом шагу, в каких-то случаях идти на компромиссы, в других — быть принципиальным. Когда ребенок воспитывается в семье, он видит, к примеру, что где-то мама или папа промолчит, где-то отшутится, а где-то настоит на своем. И он начинает понимать, впитывать жизненную мудрость, образ жизни своей собственной семьи, а не какой-то абстрактной. Родная семья транслирует детям опыт, накопленный из поколения в поколение.

Для гармоничного развития ребенку очень важно чувство защищенности. А оно дается именно мамой. Защита — это самая важная материнская функция. Что бы мама ни делала, краем глаза она все время присматривает за ребенком. Преждевременный разрыв этой защиты заставляет ребенка выстраивать собственную защиту в ущерб общему психическому развитию.

Можно провести аналогии с другими детенышами. Возьмем, например, тигренка. Рядом с мамой он веселый, добрый большой котенок. Но если мамы рядом нет, а кто-то чужой подходит — как он ощеривается, как рычит! Шерсть дыбом! Защитить себя он пока не может, больше пугает. А пугает потому, что сам страшно напуган. И ребенок сильно напуган, когда его слишком рано отрывают от мамы. Поэтому-то дети так часто плачут и болеют даже в очень хороших детских садах — особенно первый год.

ЕСЛИ ПРЕРВАНА ТРАДИЦИЯ

Каков же психологический портрет повзрослевшего ребенка, не получившего правильного семейного воспитания?

Будем откровенны, мир очень сложен и порой даже жесток. Человек, не прошедший хорошую семейную социализацию, оказывается один на один с этим миром — и он в панике. Потому что его не научили решать жизненные проблемы, выходить из конфликтов, строить теплые отношения с окружающими и в то же время уметь поставить на место манипуляторов, посягающих на его свободу и личностное пространство. Поскольку его этому никто не научил, то из раннего детства он вынес чувство собственной незащищенности, не прикрытой чувством семейной сплоченности, семейной защиты, в основе которой прежде всего материнская любовь и защита.

Здоровые дети сидят дома и не хотят никуда выходить.

Их мир — компьютер, маленькая комнатка, диван, холодильник

Все чаще подросшие дети решают вообще не участвовать в этой жизни. Поэтому сейчас среди молодежи столько суицидов, столько наркомании. А наркотики — это тоже уход от жизни. Сегодня многие мамы, обращающиеся за советом к психологам, встревожены тем, что их здоровые, красивые, умные дети сидят дома и не хотят никуда выходить. Их мир — компьютер, маленькая комнатка, диван, холодильник.

У ребят, которым пришлось слишком рано выпорхнуть из-под маминого крыла, как правило, впоследствии устанавливаются достаточно сложные и тяжелые . Почему? Потому что люди, не воспитанные в семье, не просматривают свою жизненную траекторию в родовом плане. Они живут вне прошлого и будущего. Они как будто существуют только в настоящем моменте, не имея любви и ответственности перед семьей, и принимают жизненно важные решения безотносительно к будущим, часто роковым последствиям для себя и своих близких. Понятно, что такой подход влечет за собой немало тяжелых проблем.

Ребенок, воспитанный на семейных традициях, ориентируясь на жизненный опыт своих предков, житейски обогащенный этим опытом, органично встраивается в весьма непростые современные условия, принимает более адекватные решения, менее опрометчив, более осмотрителен в своей жизни. Благодаря воспитанным в семье качествам он и ошибок в жизни совершает меньше и разногласия с родителями у него редки.

Часто бывает так, что мама любит идеальный порядок. У нее все разложено по полочкам — ее к этому приучили в детстве, а у подросшего сына все всегда разбросано и он никогда ничего у себя не может найти. Сын не перенял маминого аккуратного отношения к вещам. Почему? Потому что, к сожалению, мама сама прервала эту традицию, отдалив свое чадо от семьи. А потом собственный ребенок своей непохожестью на нее саму может начать ее раздражать.

ЧУВСТВО ПЛЕЧА

На первый взгляд, кажется, что все эти проблемы не могут возникать только оттого, что ребенок ежедневно какое-то время проводит вне семьи. Ведь он же не изымается из нее навсегда. Кроме того, детский сад предоставляет ребенку такое необходимое для него общение со сверстниками...

Все это так. Конечно, ребенок все равно видит родителей каждый вечер, общается с ними. Но происходит это в меньшем объеме. И даже не это главное. Важнее то, что мама, выйдя на работу, занимаясь самореализацией, порой целиком переключается на другие заботы и проблемы. Мама и ребенок все равно отдаляются друг от друга. У мамы голова уже занята другими вещами. Главное для нее — чтобы ребенок был сыт, одет не хуже других, имел электронные игрушки разного назначения… А потом начинаются мытарства по психологам и врачам, потому что вырастает какое-то чужое, часто агрессивное существо, не видящее смысла ни в собственной жизни, ни в жизни своих близких.

Если в семье есть финансовые проблемы или женщина ощущает потребность в какой-то деятельности кроме ведения хозяйства и воспитания детей, никто не говорит, что нужно себе это запретить. Но есть смысл постараться, чтобы работа была «без отрыва от семьи». Интернет сегодня дает прекрасную возможность мамочкам трудиться, практически не отлучаясь из дома и не разлучаясь с детьми.

Что касается общения — оно действительно необходимо ребенку. Но его может быть вполне достаточно и внутри семьи, особенно если она многодетная.

Когда в семье хотя бы трое детей, они заняты друг другом. Им не скучно

Когда в семье один ребенок, он требует к себе повышенного внимания мамы. Просто потому, что ему действительно не хватает общения. Ему одиноко. И маме приходится его все время развлекать. Ребенок и мама устают друг от друга. Когда же в семье хотя бы трое детей, они заняты друг другом. Им не скучно. У детей образуется свой параллельный мир рядом с родительским, где папа и мама занимаются своими делами, а дети растут в атмосфере постоянного труда и постепенно включаются в общесемейную деятельность.

Кроме того, только в многодетной семье появляется чувство плеча. Это чувство защищенности останется у человека и тогда, когда мамы с папой уже не станет на свете. Повзрослевшие дети будут друг друга поддерживать в течение всей жизни — если, конечно, воспитаны правильно, в любви друг к другу. Но это уже тема отдельного разговора.

РАЗГОВОРЫ ПО ДУШАМ

Конечно, важно не только, сколько времени мама проводит со своими детьми, но и как она с ними общается.

Очень важно обнимать, целовать своих детей (только не в губы, естественно). Одной из главных причин, по которой дети сегодня так рано начинают сексуальную жизнь — это слишком раннее и резкое лишение телесного контакта с матерью. И в поисках этого телесного контакта они выходят на сексуальный контакт. Материнская ласка нужна ребенку в любом возрасте. Хорошо, если отношения у мамы с ребенком таковы, что и в 20 лет он может прийти и, обняв свою мамочку, пошептаться, посекретничать с ней. Но здесь тоже желательно избегать перекосов. Так, спать ребенка лучше сразу приучать в своей отдельной кроватке. Если ребенок привыкает спать с мамой, то в дальнейшей взрослой жизни есть вероятность неравного брака, т.е. он найдет себе супруга значительно старше себя.

Очень сближает детей и родителей совместная деятельность

Очень сближает детей и родителей совместная деятельность. Мама что-то делает, а ребенок рядом и ему хочется делать то же, что и мама. Мама полы моет — ребенок помогает. Мама одну штанину стирает, а он — другую. Конечно, у ребенка еще все получается не очень-то ловко, кажется, быстрее и лучше будет самой всё сделать, но ничего: надо проявить терпение, где-то помочь ему. И, если это сопровождается какими-то разговорами, обсуждением общих семейных событий — вот тогда и начинается прорастание любви в общих делах.

Кстати, дети очень любят возиться с водой, песком, тестом. Затевайте с ними такие занятия. Например, научитесь печь свой хлеб. Это совсем не так сложно, как может показаться. А удовольствие — огромное! Пусть ребенок вам помогает. Мальчик это или девочка — не важно. Пусть свой хлебушек вылепит. С домашним хлебом ни одно пирожное не сравнится. Когда в доме пахнет свежеиспеченным хлебом, то и атмосфера в нем теплая, душевная.

ЗАКОНЫ ДУХОВНЫЕ

А что делать, если ситуация уже запущенная, и начались сложности в отношениях с ребенком?

Нет любви — надо делать дела любви!

Когда тесный душевный контакт мамы с ребенком был прерван — мама вышла на работу, ребенок пошел в детский сад — восстановить его бывает очень непросто. Часто мама ощущает, что уже нет у нее той подлинной любви к ребенку, которая была прежде. Появляется какая-то глухость, какая-то тупость душевная. И ребенок, чувствуя такое состояние мамы, становится словно чужим и колючим. Как преодолеть это отчуждение? Нет любви — надо делать дела любви! Вспомните, что любит ваш сынок или дочка. Пельмени? Значит, затейте пельмени. Лепите их вместе и при этом рассказывайте что-нибудь, а когда ребенок включится в разговор, поддержите его.

И не забывайте целовать-обнимать свое чадо. Да, когда вы отдалились друг от друга, это бывает трудно сделать. Возникает некий невидимый барьер. Маме бывает даже трудно протянуть к ребенку руку. И он уже дичится. Но это возможно преодолеть. Например, когда он сидит за уроками, подойдите и погладьте его по спинке — чтобы не сутулился или ласково взъерошьте волосы, чтобы снять усталость. И так постепенно, день ото дня, отношения будут теплеть.

Но бывает, что с повзрослевшими детьми наладить контакт никак не удается — слишком долго мама и ребенок жили в отчуждении друг от друга. Что же тогда делать? Все, что мама не додала ребенку, можно попытаться восстановить при помощи молитвы. Говорят, материнская молитва со дна моря достанет.

И еще один очень важный момент. Нужно помнить, что все члены одной семьи духовно связаны друг с другом. Поэтому, если один человек делает что-то не очень, скажем, хорошее, то это отражается на всех его родных. Поясню этот духовный закон на примере закона физического. Возьмем сообщающиеся сосуды. Если мы наливаем жидкость в один сосуд, на каком уровне она установится в других сосудах, имеющих разную форму и объем? По закону сообщающихся сосудов — на одном. Этим можно проиллюстрировать и систему человеческих отношений. Так, например, когда женщина — она же жена и мама — не очень внимательно относится к своей жизни, грешит, то уровень, скажем, благодати у нее падает. Но, по закону сообщающихся сосудов, он падает во всей системе, т.е. у всей семьи, а не только у нее одной. И в семье запускаются разрушительные процессы. Но если женщина, почувствовав это, начинает регулярно молиться, исповедоваться, причащаться, паломничать, делать добрые дела — и уровень благодатной жизни у нее повышается. Одновременно он повышается и у ее детей, мужа, даже если они не делают того же, что и она. Семья начинает собираться, все члены семьи становятся более защищенными, более спокойными. Вся семья становится ближе к Богу, а значит, и ближе друг к другу. С детьми становится гораздо легче общаться.

БЕЗ ОБИД

Недолюбленным детям совершенно не за что обижаться на своих пап и мам

Взрослые люди, осознающие, что в детстве не были согреты любовью в должной мере, зачастую таят в душе обиду на родителей. И совершенно напрасно. На самом деле недолюбленным детям совершенно не за что обижаться на своих пап и мам. Почему?

От рождения до смерти мы проходим, можно сказать, систему испытаний. И чем сильнее личность, тем серьезнее и тяжелее испытания. А самые трудные испытания мы получаем через ближних. Проходя правильно через жизненные трудности, мы сами становимся мудрее, сильнее.

Православный человек за все Бога благодарит, потому что понимает: Бог попускает только то, что нам полезно. Мы имеем таких родителей, какие нам нужны для нашего духовного роста. Поэтому обижаться на родителей нет смысла. Родители всегда любят своих детей. Проблема в том, что свою они проявляют часто таким образом, что ребенок ее воспринимает как нелюбовь. Например, мама, переживая за ребенка, постоянно ругает его, но никогда не отметит его успехи, а просто промолчит. Таким мамам я советую переставить акценты, т.е. особенно отмечать успехи ребенка и мягче относиться к его ошибкам. Как правило, ребенок и сам переживает о своих ошибках, иногда его лучше даже не ругать, а поддержать.

Все чаще встречается и такой перекос воспитания, когда мама считает, что папа не понимает тонкую натуру сына и фактически изолирует ребенка от папы. В результате человек вырастает в полной уверенности, что мама меня всегда любила, а папа — нет. Женщинам, которые сетуют на излишнюю строгость своего супруга к ребенку, стоит задуматься: а в каком мире моему ребенку предстоит жить? В жизни ему, увы, придется встречать и грубость, и окрики от посторонних людей. Как он все это будет воспринимать? Как постоянный шок? Как жуткий стресс? Да, может быть, сейчас папа пришел с работы уставший и был к ребенку несправедлив — ответил раздраженно, повысил голос. Или даже наказал — поставил в угол. И ваше сердце дрогнуло от жалости к своему малышу. Но, как это ни парадоксально, даже излишняя папина строгость — на пользу ребенку. Он благодаря ей в щадящих домашних условиях проходит школу стресса. Учится, как из этого стресса выходить. Повзрослев, он легче сможет определить, кого лучше обойти стороной, уклониться, научится подчиняться, находить свое место в семейной структуре, а не считать, что он никому ничего не должен. Как ни парадоксально это звучит, но строгий папа помогает ребенку адаптироваться к нашей суровой действительности. Отчасти и в этом заключается мужская роль в деле семейной социализации подрастающего поколения.